Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года - Лев Александрович Данилкин

фронтовика, его рана произвела тяжелое впечатление. Половина левой надбровной дуги была вмята в череп, усилия врачей и гримеров не дали стопроцентных результатов, и в глаза бросался глубокий шрам, заполненный чем-то темно-бордовым [18].

Придя в сознание, Гагарин стал упрашивать Анину сменщицу Любу привести Аню к нему.

– Я не хотела его видеть. Но Люба приходила опять: он очень просит, пожалуйста, – продолжает моя собеседница. – Выбрав момент, когда в палате никого не было, зашла. Гагарин лежал забинтованный, глаза налиты кровью. Смотрит на меня и говорит: “Если б мог, я бы встал перед тобой на колени. Умоляю, прости меня”. Я говорю: “Ладно, чего уж там”. Он пожал мне руку. И всё. У нас ведь было не больше минуты [4].

Вставать ему не разрешали. Как-то в эти дни Юрий пошутил с медсестрой Румянцевой: “Вот станешь беззубой старушкой и будешь рассказывать своим внукам, как ухаживала за Гагариным”. Иногда от нечего делать Юрий, видя, что медсестра Румянцева сидит над тетрадками (она училась тогда в вечерней школе), говорил ей: “Ну, давай, будем решать твои задачи” – и начинал помогать ей. Иногда Юрий, устав от врачей, просил медсестру: “Закрой, пожалуйста, дверь и скажи, что я сплю”.

В день отъезда вызвали “чайку”. В машину его несли на носилках, и в этот момент он хохотал, наверное, представив со стороны картину выноса своего тела [15].

Аня пролежала несколько дней. Как-то заглянул директор санатория, присел на кровать, упрекнул: “Что же ты натворила?” А потом с улыбкой добавил: “Ну, ничего, ты правильно поступила. Иначе на нас такое пятно легло бы”. Больше в санатории Аня не слышала ни слова упрека. Все ведь видели, как Гагарин к ней относился. Может, кто-то из девчат этому и завидовал [5].

…о Валентине Гагариной. Это была простая женщина без украшений и косметики. За маленькой дочкой присматривала няня, а Валентина старалась быть рядом с Юрием. Но из-за многочисленных мероприятий ей это не всегда удавалось. Как-то, разоткровенничавшись с медсестрами, она рассказала об их женитьбе, о том прекрасном времени, когда Юрий учился в училище и они жили в общежитии. “Та жизнь дороже мне, чем настоящая, – говорила она и жаловалась на судьбу: – Он теперь не мой” [15].

Вскоре в санаторий приехал незнакомый Ане мужчина, вежливо объяснил ей: не следует никому рассказывать о том, что случилось. А меньше чем через год Афанасова уволилась, разонравилась ей работа. В 1962-м переехала к родителям в Запорожье, чуть позже – в Лежино. Вышла замуж (с тех пор она – Барановская), родила дочь и сына. Много лет проработала на Запорожском абразивном комбинате [4].

НИКОЛАЙ КАМАНИН:

14 октября <1961>.

Вчера Гагарина самолетом привезли из Крыма в Москву и поместили в авиагоспиталь в Сокольниках. Самочувствие его удовлетворительное. Консилиум врачей решил, что еще десять дней Гагарин должен соблюдать постельный режим. На открытие 22-го съезда КПСС он уже не попадет. Сегодня вместе с Валей были у Юрия. Я не стал читать ему нотаций, а только сказал: “Благодари Бога, тебе еще раз повезло, а могло быть очень плохо. Надеюсь, ты не хуже меня понимаешь, какие неприятности ты доставил себе, командованию, партии и народу. Ты получил очень дорогой урок, и из него нужно сделать выводы на всю жизнь”. Юра сказал: “За эти дни я многое передумал, наделанных глупостей я сам себе не прощу, необходимо менять курс поведения”.

17 октября.

Сегодня открылся 22-й съезд партии. Гагарин и Титов делегаты съезда. Титов на съезде, а Гагарин в госпитале [9].

17 октября в Москве открывался XXII съезд партии, и Хрущев задумал, что он будет сидеть в президиуме съезда с Гагариным по правую руку и с Гагановой[57] по левую. Теперь все его планы поломались, и Никита Сергеевич пришел в неописуемую ярость (удивительно, как Каманин уцелел). Тут Каманин вспомнил о Титове и понял, что дело совсем плохо: космонавт № 2 исчез. Немедленно в Ялту были брошены “службы поиска”, которые вскоре обнаружили Германа и вернули в Форос [1].

Из речи Н. С. Хрущева:

Первыми дерзнули покинуть свою колыбель – Землю – и совершили триумфальные полеты в космос граждане Советского Союза Юрий Алексеевич Гагарин и Герман Степанович Титов, делегаты ХХII партийного съезда [28].

ЮРИЙ ГАГАРИН:

Душа моя рвалась в Кремлевский дворец. И море, и горы, и цветы как бы утратили свои краски, поблекли, и я впервые в жизни затосковал. Ранки заживали, но моя голова была еще забинтована. А как хотелось скорее попасть на съезд, где лучшие люди страны выступали с его высокой трибуны [2].

НИКОЛАЙ КАМАНИН:

Утром звонили Фрол Романович Козлов и маршал Захаров, оба интересовались состоянием здоровья Гагарина и тем, когда он сможет быть на съезде. Я ответил, что еще не менее недели Гагарин будет находиться в госпитале. 4 октября я написал доклад в ЦК и министру, где изложил обстоятельства происшествия и указал, что до 24–25 октября Гагарин будет соблюдать постельный режим. Все начальство, начиная с Хрущева, очень недовольно происшествием. Сегодня утром Вершинин мне сказал: “С космосом справились, а на Земле начудили”. Из-за отсутствия Гагарина ни он, ни Титов не избраны в президиум съезда. Короче говоря, случившееся с Гагариным происшествие уже начинает сказываться, все наши противники будут пытаться использовать ситуацию и против ВВС, и против меня лично.

20 октября.

Американское радио передает, что Гагарина нет на съезде КПСС, потому что он заболел лучевой болезнью [9].

ЮРИЙ ГАГАРИН:

Буржуазная пресса писала, будто я заболел какой-то “космической” хворобой, ходили слухи, что я разбился в автомобильной катастрофе [2].

А страна множилась слухами: и что он пострадал в драке, и что его сбила машина, и что он в пьяном виде упал с балкона многоэтажного дома! [18].

В прошлом месяце Гагарин отменил поездки в Италию и Индию в связи с точно не названной болезнью [27].

Врачи уже разрешили Гагарину сегодня ходить по палате, завтра – по зданию госпиталя, послезавтра – выйти на прогулку. 23-го или 24-го числа Юрию можно будет поехать на съезд [9].

ВИКТОР ТУРОВЦЕВ (инструктор ЦК КПСС):

В октябре 1961 года в недавно открытом Кремлевском дворце съездов состоялся ХХII съезд КПСС. Я в то время работал инструктором отдела парторганов ЦК КПСС по союзным республикам. Дня за два до открытия съезда меня и моего сослуживца Женю Соколова пригласил к себе первый заместитель заведующего отделом товарищ Пигалев.

“Товарищи, – сказал он, – вам двоим предстоит выполнить одно очень деликатное и ответственное поручение. Вам известно, что с Юрием Алексеевичем Гагариным произошел несчастный случай. Так вот, сейчас товарищ Гагарин находится под наблюдением врачей. Но он избран делегатом XXII съезда партии и хочет принимать участие в его работе. Однако врачи не дают полной гарантии, что работа на съезде ему не повредит. Мы здесь в ЦК посоветовались и решили: товарищ Гагарин примет участие в работе съезда, но с некоторыми ограничениями. А именно – Гагарин будет приезжать к началу заседаний, но его будут подвозить не ко Дворцу съездов, а к входу в Большой Кремлевский дворец. Вам поручается встречать товарища Гагарина, постоянно находиться